понедельник, 7 декабря 2015 г.

Границы профессиональной компетенции детского психиатра в Украине.

Выступление на научно-практической конференции " Львiвскi психiатричні зустрiчi" на тему "Межi компетенцiї психiатра" 
6 ноября 2015 года.

Сфера деятельности детского психиатра граничит с различными областями знаний – возрастной психологии, нейропсихологии, логопедии, детской неврологии, поведенческой терапии и др.  Очевидно, что изучение смежных профессий обогащает профессиональный уровень детского психиатра. Однако в ежедневной практике врач нередко сталкивается с ситуацией, когда он находится перед сложным выбором – насколько глубоко он должен внедряться в смежные области знаний, не выходя при этом за пределы своей компетенции. К примеру, какими стандартами должен пользоваться детский психиатр в ситуации,  когда диагностирует аутистическое расстройство у ребёнка, чьи родители находятся на грани развода, а известие о серьёзных проблемах их сына, скорее всего, только ускорит их разрыв. Профессиональный, да и просто житейский, опыт позволяет врачу со стажем дать адекватный совет молодым родителям. Но, насколько подобные советы укладываются в сферу профессиональной компетенции детского психиатра. Как известно, семейная психотерапия – отдельная дисциплина, предполагающая соответствующий уровень знаний в таком щекотливом и ювелирном деле, как внутрисемейные отношения. С другой стороны, напряжённые отношения между родителями не могут не отразиться на особом ребёнке, который в свою очередь нуждается в стабильном окружении.
            Или, каким образом детскому психиатру выстраивать план реабилитации ребёнка с аутизмом при дефиците квалифицированных специалистов, призванных участвовать в реабилитации. Ведь для того, чтобы рекомендовать ту или иную стратегию, детский психиатр должен иметь представление о том, насколько определённая методика соответствует характеру и уровню нарушений у ребёнка. Как известно, в Украине на уровне государства пока отсутствует система подготовки сертифицированных специалистов, владеющих доказательными методами реабилитации при аутизме. Сообщив родителям аутичного ребёнка диагноз, насколько корректно будет рассказывать семье о важности раннего вмешательства, если доступ к реабилитационным услугам такого рода на государственном уровне практически отсутствует.
            Ничуть не уменьшая значимость вышесказанного, хотелось бы остановиться на трёх аспектах деятельности детского психиатра в Украине, где неопределённость границ профессиональной деятельности чревато нарушением в сфере прав детей и, рано или поздно, может повлечь за собой юридическую ответственность. Речь идёт о злоупотреблении диагностическими процедурами, необоснованной госпитализации детей в психиатрический стационар и участие детских психиатров в работе психолого-медико-педагогических комиссий.
            Как известно, большинство психических расстройств детского возраста диагностируется на основании сбора сведений от ближайшего окружения  и непосредственного наблюдения за ребёнком.  В отличие от врачей других специальностей детский психиатр, как правило, не может рассчитывать на объективные методы диагностики – генетические тесты и другие биологические маркеры. Многие инструментальные методы исследований, широко используемые в других областях медицины (рентгенография, МРТ и др.), не имеют нозологической специфичности для психических расстройств и не помогают установлению объективной истины. Однако это совсем не означает, что детский психиатр не имеет в своём арсенале диагностических инструментов.  Существующие критерии диагностики, основанные на описании различных поведенческих паттернов при психических расстройствах у детей, позволяют врачу соответствующей квалификации установить правильный диагноз. Однако, субъективный характер процесса диагностики, как правило, не вызывает у родителей доверия. Возможно, именно этот факт (а может быть и неуверенность в собственной компетенции) «толкает» врача на назначение разного рода необоснованных исследований. На самом деле, такая тактика не только не способствуют установлению диагноза, но и нередко ложится серьёзным финансовым бременем на плечи семьи, и, что ещё хуже, оттягивает начало реальной помощи ребёнку иногда на месяцы и более. Последние годы такая ситуация чаще всего возникает вокруг диагностики расстройств аутистического спектра. Родители переходят от одного специалиста к другому, разнообразные обследования, нередко противоречащие друг другу, пополняют объёмную папку.  Родители тратят немалые деньги, накапливая результаты обследований, которые всё равно никто толком не может трактовать, время уходит безвозвратно, а проблемы поведения только усиливаются.  Как известно, до настоящего времени не существует генетического теста на аутизм, нет и специфических рентгенологических признаков этого расстройства. Это означает, что нет никакой необходимости злоупотреблять дорогостоящими обследованиями за исключением тех ситуаций, когда семья добровольно участвует в научно-исследовательских программах. Несомненно, предметом современных научных исследований является изучение проблем, сопутствующих аутизму – возможные нарушения обменных процессов на генетическом уровне, системы пищеварения, органические повреждения головного мозга, но эти исследования не помогают подтвердить или опровергнуть диагноз «расстройство аутистического спектра». Несмотря на субъективный характер диагностики аутизма, есть чёткие поведенческие паттерны, которые позволяют квалифицированному детскому психиатру в большинстве случаев установить правильный диагноз. И чем раньше это произойдёт, тем больше шансов сгладить проявления расстройства в процессе реабилитации. Лучше направить материальные возможности семьи на коррекционное обучение, которое, как известно, не предоставляется государством в полном объёме на бесплатной основе.
            Но если неправомерное увлечение обследованиями не является обязательным для исполнения, и родители вправе решать для себя целесообразность очередного анализа, то в  ситуации направления ребёнка в психиатрический стационар семья нередко находится в безвыходном положении. Несмотря на стремление Украины к европейским стандартам в вопросах прав детей, у нас всё ещё, за редким исключением, продолжается позорная практика госпитализации детей в психиатрический стационар без достаточных для этого оснований. Особенно это касается детей дошкольного возраста,  когда обязательным условием оформления инвалидности является помещение ребёнка в психбольницу без сопровождения родителей.  Нет никакого логического объяснения тому, каким образом отрыв ребёнка от семьи может способствовать установлению у него диагноза психического расстройства. Какие такие исследования необходимо провести на больничной койке, которые недоступны в амбулаторных условиях. И если разлука с матерью со всеми вытекающими психологическими последствиями – цена за оформление инвалидности, то почему такую цену должен платить больной ребёнок. Почему вообще ребёнок должен страдать из-за чёрствости и нежелания взрослых организовать адекватные условия для диагностики. Конечно, установление диагноза психического расстройства, при котором ребёнку оформляется денежное пособие по инвалидности –  серьёзная и ответственная работа, но нет такой диагностической процедуры в детской психиатрии, за редким исключением, которую нельзя организовать в амбулаторных условиях, не доставляя ребёнку дополнительных страданий.
            В заключение, необходимо коснуться самого «неприглядного» аспекта профессиональной деятельности, где детский психиатр вынужден участвовать, не только выходя за пределы своей компетенции, но и невольно совершая противоправные в отношении детей действия. Имеется в виду участие детских психиатров в работе психолого-медико-педагогических комиссий. Как известно,  ПМПК – консультативный орган, подчиняющийся министерству образования, в чьи функции входит подобрать для ребёнка с проблемами развития и поведения соответствующее его потребностям образовательное учреждение, форму и программу обучения. Предполагается, что на ПМПК областного уровня приходит семья с ребёнком, которого до этого всесторонне обследовали разные специалисты (врачи, педагог, психолог, логопед и т.п.). Однако, на практике, все «взоры» членов комиссии, как правило, обращены на психиатра, который, в отличие от педагогов ребёнка не наблюдал и не обучал, но по странному стечению обстоятельств должен установить окончательный вердикт, установив уровень интеллектуальных нарушений у ребёнка. И именно от этого заключения детского психиатра зависит, направят ли ребёнка в общеобразовательную школу или во вспомогательный интернат, будет ли он вообще посещать школу, или будет заперт дома в четырёх стенах. 
Следует признать тот факт, что у детского психиатра диагностические возможности для установления уровня интеллектуальной недостаточности у ребёнка практически отсутствуют. И если диагностировать умственную отсталость у взрослого человека, как правило, не представляет трудностей даже для начинающего врача, то, имея дело с развивающимся мозгом ребёнка, очень сложно строить прогнозы. Особенно это касается детей с аутизмом, которые, как известно, не умеют сотрудничать и, соответственно, могут демонстрировать результаты гораздо ниже своего интеллектуального потенциала. Несомненно, установление диагноза психического расстройства входит в профессиональные обязанности психиатра, который должен обеспечить условия для предварительного тщательного наблюдения и сбора сведений от ближайшего окружения ребёнка. Однако на практике члены комиссии ждут от психиатра, как правило, не формулировку основного диагноза, а констатацию отсутствия или наличия определённой степени умственной отсталости. Конечно, обладая профессиональной интуицией и общаясь с ребёнком, детский психиатр может предположить и в некоторых случаях даже быть уверенным в том, что у ребёнка снижен интеллект. Однако проанализировать структуру и степень интеллектуальных нарушений у детей возможно исключительно в условиях длительного динамического наблюдения в стимулирующей развитие ребёнка социальной среде. А количественную оценку интеллекта могут производить только сертифицированные психологи и опять - таки в ситуации, когда ребёнок находится в обучающей среде.  И только в результате командной работы смежных специалистов психиатр может проанализировать предоставленные результаты и сделать правильные выводы, а не решать судьбу ребёнка за 15 минут под нажимом других членов ПМПК. Вообще, целесообразность участия психиатра в ПМПК находится под большим сомнением, учитывая какая ответственность, имеющая возможные юридические последствия, на него возложена. По большому счёту, зачем вообще в протоколе ПМПК нужен психиатрический диагноз, если всё равно не созданы условия для учёта индивидуальных потребностей ребёнка, а педагоги и родители вынуждены прилагать титанические усилия, чтобы «встроить» ребёнка в негибкие инертные стандартные программы. Для ребёнка, имеющего интеллектуальные проблемы, государство должно стремиться создавать условия, стимулирующие его развитие, которые корректируются в процессе обучения, в зависимости от его индивидуальных потребностей. Вот тогда и заключение психиатра будет иметь значение для более успешной социальной адаптации ребёнка.
           
             

пятница, 4 декабря 2015 г.

АВА и другие методы в одном занятии. Часть 10.

Основным аргументом, который предъявляют противники АВА-терапии, является то, что занятия с ребёнком напоминают дрессировку, конечная цель которой  - превратить его в послушного робота, лишить индивидуальности и инициативы. Однако, как будет выглядеть обучение, зависит не столько от конкретного метода, сколько от стиля поведения взрослого, его умения взаимодействовать с ребёнком, вовремя реагировать на различные и не всегда явно заметные изменения в его состоянии. За свою многолетнюю практику мне приходилось наблюдать  различные занятия с особыми детьми.  Некоторые специалисты, не имеющие профессиональных представлений об АВА-терапии, интуитивно вели себя как поведенческие аналитики, виртуозно предугадывая нежелательные реакции. Наблюдая и анализируя проблемы ребёнка, они использовали именно те подсказки, которые мотивировали ребёнка на успех, стимулировали его инициативу, удерживали его внимание. Но были и такие взрослые (как специалисты, так и родители), чей стиль общения с ребёнком был настолько провокационным и неадекватным его актуальным возможностям, что, действительно, напоминал скорее бесполезную дрессировку. Напряженный, громкий тон с металлическими нотками, усиливающимися при каждой неправильной попытке ребёнка, редкие скупые поощрения, неадекватные ожидания  – всё это приводило к тому, что у ребёнка со временем вообще «отпадало» желание взаимодействовать со взрослым, а протестное поведение  только усиливалось.     
Не менее важным является и содержание самого обучения. Пока ребёнок маленький, его развивающийся мозг можно заполнить чем угодно, формально используя различные технологии обучения, в том числе и АВА-терапию. Но без возможности применить полученные «знания» в повседневной жизни, эти навыки либо "заполнят" глубины памяти, оставшись невостребованными, либо будут актуализироваться в виде  бесполезных повторяющихся действий. Особенно эта проблема заметна при аутизме, когда дети с раннего возраста научены повторять цифры, буквы алфавита, сцены из мультиков с непонятным сюжетом, названия геометрических фигур, но всё это никак не отражается на уровне их умственных способностей, умению взаимодействовать и быть послушными.
При аутистическом расстройстве, как известно, основной преградой успешного обучения является проблема сотрудничества, поэтому умение замотивировать ребёнка на взаимодействие – одна из важнейших задач, стоящих перед специалистом и родителем. От того, какую атмосферу сможет создать на занятии специалист, зависит, будет ли это занятие выглядеть дрессировкой, изнуряющей и ребёнка и окружающих взрослых. Или же это будет увлекательное для ребёнка и для взрослого взаимодействие, построенное на поведенческих принципах, разнообразные приёмы которых естественно и виртуозно вплетены в структуру занятия.